Гомельская женская колония № 4 известна своими жесткими условиями содержания для политзаключенных: «клетка позора», принудительный труд, отсутствие качественной медицинской помощи, взыскания по надуманным причинам. Помимо этого, политзаключенных ставят на 10-й «экстремистский» профучет и вешают желтую бирку, а также присваивают статус «злостного нарушителя режима». Это налагает на них еще больше ограничений, одно из которых — невозможность попасть под помилование, амнистию и «условно-досрочное освобождение». Но сейчас режим Лукашенко расширил свою практику и на других заключенных. По информации «Вясны», на осень 2024 года в ИК-4 находились примерно десять женщин, осужденных, в том числе по «экономическим» и «наркотическим» статьям, подвергшимся тому же давлению со стороны администрации, что и политические заключенные.
Правозащитники поговорили с бывшими политзаключенными Яной Журавлевой и Инной (имя изменено в целях безопасности) о проблемах женщин, которые «испытывают на себе все давление системы, но не имеют моральной поддержки», об ограничениях в колонии, налагающих на женщин статус злостницы и профучете, а также узнали причины дополнительного давления на обычных заключенных. А правозащитник «Вясны» Павел Сапелко прокомментировал ситуацию с расширением круга тех, кто получает желтые бирки.
«Экстремистский» профучет и статус злостника
В местах заключения практически всех задержанных по «политическим» статьям автоматически ставят на профилактические учеты как «склонных к экстремизму и другим деструктивным действиям». Этим узникам выдают желтые нашивки на одежду. Главная цель профучетов — полный контроль со стороны администрации.
Заключенные с желтой биркой ходят впереди колонны, чтобы всегда находиться под контролем администрации. Трижды в день осужденным необходимо «по форме» в определенное время подходить к дежурному офицеру и отмечаться. Делать это они должны в свое свободное время. Заключенных, стоящих на профучете, «проверяют» чаще, чем обычных осужденных. Спят они на входе в комнату у двери и исключительно на втором ярусе. Такие условия созданы, чтобы было проще осуществлять дополнительный контроль в ночное и дневное время.
Кроме этого, существует еще один механизм дополнительного давления на политзаключенных — присвоение статуса «злостного нарушителя режима». Его придают заключенному, который за соответствующий период совершил сразу несколько нарушений установленного порядка отбывания наказания.
Администрации колоний стараются перевести в «злостные нарушители режима» почти всех политических заключенных. Это делается для того, чтобы не выпускать их по условно-досрочному освобождению, чтобы не было замены режимов на более мягкие и, конечно, чтобы не подпасть под амнистию. Кроме того, этот статус налагает дополнительные ограничения на заключенных, главное из которых — уменьшение «отоварки» до двух базовых величин (84 рубля в месяц). Также «злостницы» не могут официально входить в состав различных секций. Признание «злостным нарушителем» приближает узников к новому уголовному делу по ст. 411 УК или к переводу на тюремный режим.
Новая категория заключенных
Как стало известно правозащитникам «Вясны», с недавнего времени в гомельской колонии № 4 началось давление на женщин, которые были осуждены не по политическим делам, а, например, по «экономическим», «наркотическим» статьям, а также за насилие. Их ставят на «экстремистский» профучет и делают «злостницами», приравнивая к «политическим». Основанием для дополнительного преследования являются административные статьи после 2020 года по ст. 23.24 КоАП (Несанкционированное пикетирование) и 19.11 КоАП (Распространение экстремистских материалов), а также фото с протестов, которые у них находили во время задержания.
По словам бывших политзаключенных, осенью 2024 года в колонии таких женщин было около десяти. Они рассказали «Вясне» о причинах такого давления на обычных осужденных:
«Учет вешают, когда были „административки“ по 23.34 КоАП или нашли фото с маршей. В результате эти осужденные испытывают на себе все давление системы, но не имеют моральной поддержки», — говорит Инна.
Об этом также рассказала бывшая политзаключенная Яна Журавлева:
«По факту эти женщины в колонии приравнены к экстремистам. У кого-то из девушек были фото с протестов, у кого-то-протоколы по ст. 23.34, у кого-то была статья за то, что переслала друзьям какой-то материал экстремистский. За коммуникацию с политзаключенными, кажется, просто могли пугать, но профучет не ставили. Я таких фактов не знаю. А вот когда была близкая коммуникация, например, когда вместе пьете чай с конфетами, или делитесь чем-то, между девушками с желтой и белой биркой, то у „белой“ за это спросят, ее напугают».
Без права на амнистию
Заключенных этой категории не помещают в ШИЗО или ПКТ, но, как отмечает Яна, администрация делает все возможное, чтобы лишить женщин возможности попасть под амнистию даже при уплаченных штрафах и исках:
«На момент моего освобождения из колонии — конец августа 2024 года — эти женщины находились в статусе „злостных нарушительниц“. И это не случайное совпадение, а тенденция. Случилось это после того, как вышел законопроект об амнистии, согласно которому большая часть этих женщин попадала под амнистию при уплате штрафов. Например, у нас была девушка, которая могла выплатить штраф и попасть под амнистию, но, я подозреваю, что они (администрация колонии) просто не знали, что делать с людьми, которые якобы „экстремисты“, но и не совсем „экстремисты“. Поэтому они решили дать всем статус „злостных нарушителей“, при этом оснований для рапортов, как и для политических, много: пуговица не застегнута, хотя на самом деле была застегнута.
А у „злостных нарушителей“ нет возможности выйти по амнистии, так как одно из условий — не нарушать порядок. Они находятся в незавидном положении, так как политзаключенными они не являются, а в случае, если все перевернется и политзаключенные выйдут на свободу, эти продолжат сидеть. А профучет много на что влияет. Ни в каких документах профучет не проходит, но при этом все запрещено».
Эти слова подтверждает Инна:
«Девушек, которые осуждены не по политическим статьям, но по разным причинам на них повесили 10-ю категорию профучета в то время, когда нет никаких чрезвычайных ситуаций, во время амнистии обычно не трогают. В том смысле, что не трогают с наказаниями, если сильно не косячат сами, они живут спокойно и, опять-таки, если амнистия имеет ограничения, такие как „иски“, девушки с экономическими статьями, у которых большие иски, с наказаниями их не трогают, потому что они и так не попадают под амнистию. Но те девушки, которые имеют шанс на нее, но у них 10-я категория, вот их в прошлом году сделали „злостно нарушающими режим“ — а этот пункт не позволяет быть амнистированными. Причины, по которым наказывают, самые разные. Но ШИЗО — это крайняя мера. Обычно туда их не отправляют. Основные наказания — лишение посылки или свидания — и так три раза.
В общем количестве таких осужденных девушек не так много, если считать, что в колонии более тысячи человек, из них — более ста политзаключенных. Один процент от всех осужденных и 10 процентов от политически осужденных. Много это или мало? Каждый человек важен. Они участвовали в протестах так или иначе, были ли осуждены, возможно, случайно, как проходившие по административной статье 23.34, однако не проявили как-то особо себя в дальнейшем, а сейчас в колонии существенно ограничены в своих правах. При этом они как будто не существуют для общественности беларусской, для правозащитников. Они реально пострадали. У некоторых по ст. 328 УК большие сроки, но они могли бы получить минус год по той амнистии. Я считаю это очень жестоким и несправедливым».
Условия содержания для «злостниц» и «экстремисток»
Профучет и статус «злостницы» предусматривают ряд ограничений, которые осложняют жизнь и в без того тяжелом заключении. В условиях, когда женщина не имеет свободного времени и личного пространства, улучшить ситуацию может спортзал и клуб, но этого «экстремистки» в большинстве случаев лишены.
По словам Инны, с «экстремистского» профучета, как правило, заключенных не снимают — он с ними до конца срока.
«В данном аспекте они были ограничены так, как и политические девушки. 10-я категория профучета налагала на них такие же ограничения. Они осуждены по экономическим, наркотическим статьям, но в итоге в колонии они не просто лишены свободы, но вдобавок еще лишены определенных своих прав. Они также ограничены в посещении клуба, спортзале. На телефонные разговоры их, как и политических, водят отдельно, по одной, обычно после всего отряда, то же самое касается и видеозвонков.
10-я политическая категория профучета не снимается — она с тобой на весь срок. Если, например, на профучете по суициду, то через год при отсутствии взысканий и при хороших характеристиках его возможно снять, и такие случаи я знаю. Или профучет „как склонная к агрессии“ и „к захвату заложников“, то есть случаи, где была какая-то ссора или драка, и это тоже возможно снять, я тоже знаю такие случаи. Но снять 10-ю категорию ты не имеешь шансов. И с ней ты точно не имеешь права претендовать ни на условно-досрочное освобождение, ни на смягчение наказания. А для девушек с большими сроками это тоже существенно», — рассказывает Инна.
Ограничения в получении образования
«Один звонок на месяц — дополнительное ограничение, которое было введено начальником женской колонии для злостно нарушающих режим, внутренним указом. У мужчин, насколько я знаю, таких ограничений нет.
Получение образования в колонии для 10-й категории — реальная проблема. Нам не разрешают учиться в колонии, даже на курсах, которые разрешили организовать одной осужденной — по английскому языку. Туда записывались все желающие, но 10-й категории не разрешили. Или курсы, которые проводит православная епархия по договоренности с ДИН для всех колоний с Жировичским монастырем; или курсы „ЕШКО“», — добавляет бывшая политзаключенная.
«Может привести к тому, что администрации колоний будут преследовать более широкий круг заключенных»
Правозащитник и юрист «Вясны» Павел Сапелко отмечает, что такая практика становится опасным сигналом для других заключенных.
«Информацию о том, что в колониях ставят на „экстремистский“ учет не только тех, кто обвинялся по „экстремистским“ составам преступлений, правозащитники получали и раньше. Нормативных актов о порядке включения осужденных в различные группы учета в открытом доступе нет, как нет и статистики по группам учета. Поэтому до сих пор оценки этих процессов часто индикативные — ориентировочные, основанные на точных доступных, но не исчерпывающих данных. Если посмотреть на это с другой стороны, то разделение осужденных на политических и остальных — тоже условное. Мы четко понимаем, что политзаключенные вообще не должны находиться в неволе — они осуждены произвольно. Но и остальные осужденные — это очень неоднородный кластер нашего общества.
К этому положению они пришли разными путями, имея разный опыт к осуждению. Здесь можно вспомнить о подозрительно низком, близком к нулю количестве оправдательных приговоров в юридической системе. Также в среде осужденных всегда были принципиальные люди, которые отстаивали свои права. Это, наверное, может привести к тому, что спецслужбы и администрации колоний будут отслеживать и преследовать более широкий круг заключенных — и через „желтые бирки“ тоже. Сам по себе учет не ограничивает применение к этим людям амнистии, но, как правило, он сопровождается произвольным применением дисциплинарных взысканий, что может в конечном итоге повлиять на перспективы досрочного освобождения. Также это подчеркнет для других осужденных опасность активности и инакомыслий — так даже за решеткой власть пытается разделить беларусов».